Сформировавшаяся в 1930-е годы сталинская элита уже к 1937 г. превратила СССР во вторую державу мира (хотя ещё не сверхдержаву, но и Штаты, и Великобритания тоже сверхдержавами тогда ещё не были), затем возглавила победу советского народа в Великой Отечественной войне, послевоенное становление и обеспечила превращение во вторую сверхдержаву мира. Мы до сих пор живём на сталинском фундаменте. Без него англосаксы размазали бы нас так же, как сербов или иракцев. Во-вторых, разрушение советской элиты произошло не из-за её догматической зашоренности, а скорее наоборот – из-за её отказа от идеалов коммунизма, в основе чего лежало превращение партноменклатуры в слой-для-себя, в квазикласс.
Речь идёт о том самом перерождении «советской бюрократии», которое предсказывал Л. Троцкий. Сталин тоже прекрасно отдавал себе отчёт в этой опасности, сформулировав тезис об обострении классовой борьбы по мере приближения к конечной цели социализма. И ведь как в воду глядел: после прихода в страну в 1974–1975 гг. незапланированных 170–180 млрд нефтяных долларов теневая экономика (часть средств были вложены именно в неё под кураторством КГБ) выросла как на дрожжах и стала наряду с «комсомольским бизнесом» (всё под тем же кураторством) «первичным бульоном» классовой трансформации строя.
Явление "комсомольского бизнеса" заслуживает отдельного разговора. Какое-то время назад в Интернете появился великолепный материал С.Г. Покровского «Остановка научно-технической революции». Там много интересного, выделю два сюжета: изменения в 1983–84 гг. в подходе комсомольских организаций к формированию руководства и специфика деятельности Центров научно-технического творчества молодёжи (ЦНТТМ). В 1983 – 84 гг., пишет Покровский, было замечено, что в комсомольских организациях МФТИ (в других вузах ситуация развивалась аналогично) как-то неладно изменился кадровый отбор: на руководящие позиции вытягивались дельцы. Проверялись они по весьма специфическому принципу – готовности работать на грани криминала (поэтому буквально каждый сезон, на предприятиях, где работали студенческие стройотряды, возникали уголовные дела о приписках и хищениях). Буквально через несколько лет этот тип комсомольских руководителей стали руководящими кадрами Центров НТТМ по всей стране.
Сейчас об этих центрах почти забыли, а в канун перестройки и в её начале они играли большую роль, подготавливая почву для оформления слоя постсоветских банкиров – разумеется, процесс шёл под контролем партноменклатуры и КГБ. Центры НТТМ (у Покровского это описано подробно) получали от государства эксклюзивные права на обналичивание безналичных платежей, на конвертацию этих денег в валюту и на международную торговлю, причём в обход внешнеторгового ведомства. При этом на заявленную в качестве основной научно-техническую деятельность тратился минимум, а основные суммы шли на экспортно-импортные операции. Вывозилась бытовая техника, ввозились компьютеры IBM, одежда. Компьютер обходился госпредприятию в 55 тыс. рублей; эти деньги конвертировались в 90 тыс. долларов, 2 тыс. долларов стоил компьютер за рубежом. Мало того, что госпредприятия вынуждены были покупать компьютеры по бешеным ценам, насыщение страны американскими компьютерами лишало перспектив советскую электронную отрасль, которая буквально дышала в спину американцам и, естественно, была нежелательным конкурентом. Здесь ЦНТТМ сработали на Штаты.
Научно-техническая тематика была всего лишь «акцией прикрытия», «базовой операцией» было вложение наработанных капиталов в создание финансовых групп: «научно-технические комсомольцы» влезали в НИИ, а потом вышвыривали их вместе с людьми, оборудованием и наукой, оставляя себе финансы.
В канун и сразу после распада СССР руководство центров набирали кредитные деньги якобы на покупку оборудования, затем оборудование выбрасывали, а на деньги открывали банки. Это был один из путей возникновения постсоветского бизнеса. С.Г. Покровский называет роль центров НТТМ предательской. Но разве дело в них? Дело в тех, кто придумал всю эту операцию и руководил ею – в кураторах. А они сидели на Лубянке. Это известный факт, дополню его одной историей. В 1987 или 1988 г. одной моей знакомой срочно понадобилось два компьютера. Узнав об этом, друг её семьи, генерал-майор КГБ дал ей адрес, куда поехать и купить по дешёвой цене искомое и написал записку к хозяину «точки». На вопрос, а если тот не захочет продать по такой цене, генерал, улыбнувшись, ответил, что «человек работает под нами и на нас, пусть только попробует». Мою знакомую встретил скромный молодой человек в очках. «Миша, – представился он и обеспечил всё что нужно. Потом этот Миша возглавит крупнейшую компанию, попадёт в тюрьму, будет выпущен, пообещав не заниматься политической деятельностью и, конечно, слово своё не сдержит.
